"И тут впервые я почувствовал это. Я ясно увидел, что эти люди, молчаливо шагающие в солнечном блеске, омертвевшие от усталости и зноя, качающиеся и падающие, — что это безумные. Они не знают, куда они идут, они не знают, зачем это солнце, они ничего не знают. У них не голова на плечах, а странные и страшные шары. Вот один, как и я, торопливо пробирается сквозь ряды и падает; вот другой, третий. Вот поднялась над толпою голова лошади с красными безумными глазами и широко оскаленным ртом, только намекающим на какой-то страшный и необыкновенный крик, поднялась, упала, и в этом месте на минуту сгущается народ, приостанавливается, слышны хриплые, глухие голоса, короткий выстрел, и потом снова молчаливое, бесконечное движение. Уже час сижу я на этом камне, а мимо меня все идут, и все так же дрожит земля, и воздух, и дальние призрачные ряды. Меня снова пронизывает иссушающий зной, и я уже не помню того, что представилось мне на секунду, а мимо меня все идут, идут, и я не понимаю, кто это. Час тому назад я был один на этом камне, а теперь уже собралась вокруг меня кучка серых людей: одни лежат и неподвижны, быть может, умерли; другие сидят и остолбенело смотрят на проходящих, как и я. У одних есть ружья, и они похожи на солдат; другие раздеты почти догола, и кожа на теле так багрово-красна, что на нее не хочется смотреть. Недалеко от меня лежит кто-то голой спиной кверху. По тому, как равнодушно уперся он лицом в острый и горячий камень, по белизне ладони опрокинутой руки видно, что он мертв, но спина его красна, точно у живого, и только легкий желтоватый налет, как в копченом мясе, говорит о смерти. Мне хочется отодвинуться от него, но нет сил, и, покачиваясь, я смотрю на бесконечно идущие, призрачные покачивающиеся ряды. По состоянию моей головы я знаю, что и у меня сейчас будет солнечный удар, но жду этого спокойно, как во сне, где смерть является только этапом на пути чудесных и запутанных видений..."
Л.Андреев "Красный смех"
Работа основана на впечатлении от рассказа
"And then I felt it for the first time. I clearly perceived that all these people, marching silently on in the glaring sun, torpid from fatigue and heat, swaying and falling – that they were all mad. They did not know whither they were going, they did not know what that sun was for, they did not know anything. It was not heads that they had on their shoulders, but strange and terrible globes. There - I saw a man in the same plight as I, pushing his way hurriedly through the rows and falling down; there – another, and a third. Suddenly a horse’s head appeared above the throng with bloodshot and senseless eyes and a wide-open grinning mouth, that only hinted at a terrible unearthly cry; this head appeared, fell down, and for an instant the crowd stopped, growing denser in that spot; I could hear hoarse, hollow voices, then a shot, and again the silent endless march continued.
An hour passed as I sat on that stone, but the multitude still moved on past me, and the air and earth and the distant phantom-like ranks trembled as before. And again the burning heat pierced my body and I forgot what for an instant I had pictured to myself; and the multitudes moved on past me, but I did not know who they were. An hour ago I was alone on the stone, but now I was surrounded by a group of grey people; some lying motionless, perhaps dead; others were sitting up and staring vacantly at those passing by. Some had guns and resembled soldiers; others were stripped almost naked, and the skin on their bodies was so livid, that one did not care to look at it. Not far from me someone was lying with his bared back upturned.
One could see by the unconcerned manner in which he had buried his face in the sharp burning sand, by the whiteness of the palm of his upturned hand, that he was dead, but his back was as red as if he were alive, and only a slight yellowish tinge, such as one sees on smoked meat, spoke of death. I wanted to move away from him, but I had not the strength, and, tottering from weakness, I continued looking at the endless phantom-like swaying files of men. By the condition of my head I knew that I should soon have a sunstroke too, but I awaited it calmly, as in a dream, where death seems only a stage on the path of wonderful and confused visions..."
Leonid Andreyev
The Red Laugh
The Red Laugh
